Тайна соринского портрета из музея Донецка

11 серпня 2016

С.Сорин. Портрет художника графа Андрея Ланского, 1922 Донецкий областной художественный музей

Заголовок этот не для интриги, в нем самое краткое содержание одной музейной истории, побудившей автора этих строк заняться своего рода «расследованием» - опознанием анонима (на профессиональном языке это называется атрибуцией). Большая радость, когда удается открыть имя доселе «Неизвестного художника», автора произведения, время его создания или историю его жизни. На сей раз все это было известно, удостоверено авторской подписью и датой: S.Sorine 1922. Бытование подтверждено документально. Загадка крылась в названии: «Портрет молодого человека». Художник волен оставить имя модели «за скобками», видя в созданном образе нечто более емкое и значительное, чем частное лицо – олицетворение радости бытия (к примеру, Веруша Мамонтова в серовской «Девочке с персиками») или, скажем, душевного надлома (художница Елизавета Мартынова в сомовском портрете «Дама в голубом»). Что-то подобное угадывалось и в соринском «молодом человеке».

Многое должно сложиться, чтобы из интуиции, как из завязи плод, вызрела атрибуция – из анонима явился некогда живший человек, множеством нитей связанный с судьбами своих современников, и чем интереснее модель, тем весомее результат исследования.

 I

Но сначала о Сорине, ведь он тоже своего рода загадка. Имя его вернулось в Россию в 1973 году, в Донецке прозвучало пятью годами позже. Летом 1978-го в областном художественном музее появились его большие портретные картины, ставшие сенсацией в культурной жизни города. Атрибуция – повод напомнить о редком художнике. Его работы в Украине, помимо Донецка, есть только в одном собрании – в Одесском областном художественном музее.

Портретист Савелий Сорин (1878-1953) – русский художник, и сам всегда считал себя таковым. Те, кто уехал из России в голодные и страшные революционные годы, были отторгнуты ею как политические эмигранты и надолго забыты. З. Серебрякова, В. Шухаев и А. Яковлев, Л. Пастернак, Н. Рерих и многие другие имена возвращены на Родину спустя десятилетия. Сорин – один из них. Его знали в Европе и Америке, а он до последнего дня своей жизни за рубежом мечтал об известности в России. Перед смертью завещал отправить на Родину 30 портретов деятелей русского искусства, исполненных им в 20-40-е годы, надеясь, что их примут и полюбят. Вдова художника Анна Семеновна Сорина смогла выполнить волю мужа лишь через 20 лет после его кончины, когда рухнул «железный занавес». Распоряжением всесоюзного Министерства культуры дар Сорина был передан в фонды Третьяковской галереи. Казалось, чего же лучше – почетно и лестно быть причисленным к собранию мирового значения. Однако воле покойного это соответствовало лишь частично: не единственному, хоть и прославленному, а многим – «музеям СССР» - адресовался дар. Украина была тогда в составе Союза, могла претендовать. Художественный музей Донецка в центре угольного Донбасса – тем более. После соринских выставок, прошедших с огромным успехом в Москве и Ленинграде, мы начали действовать: запросили «для экспозиции» 6 работ (!), в надежде получить хоть что-то. Нас услышали и поддержали в Третьяковке: все шесть портретов переданы нашему музею на постоянное хранение. Летом 1978-го они были привезены в Донецк и показаны на выставке новых поступлений. Четыре поныне пребывают в постоянной экспозиции нашего музея, в том числе исследуемый «Портрет молодого человека».

Но продолжим о Сорине.

Портретный жанр в России всегда имел сильных мастеров, и в XVIII, и в XIX, и в XX веке: Левицкий, Рокотов, Боровиковский, Кипренский, Репин, Серов – прославленные имена. Мог ли мечтать юный Завель-Абрам, по отцу Израилевич, мальчик из беднейшей еврейской многодетной семьи Витебского захолустья, нигде до 16 лет не учившийся, что один из великих – Репин – станет его учителем в Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге, а члены королевской семьи в Лондоне – его заказчиками? Разумеется, нет, хотя бы потому, что ничего не знал о них. Однако призвание свое осознал и, вопреки воле отца, сбежал из родного Полоцка. Поначалу отправился в Смоленск, затем в Одессу. Он спешил наверстать время и не щадил себя. Рассчитывая лишь на собственные силы, добывая средства на пропитание разноской утренней почты, учился одновременно в училищах общеобразовательном и художественном, наставником и учителем в котором стал для него прекрасный украинский живописец и педагог Кириак Костанди. Большая медаль по окончании (1899) открывает Завелю дорогу в Петербург, в Академию художеств, мастерскую Репина, в великолепную среду общения, в культуру и искусство северной столицы. Петербург своим мощным воздействием сформировал личность молодого Сорина, на всю жизнь оставив в нем светлые, благодарные воспоминания.

Жажда знаний ведет его еще в студенческие годы в Париж, Италию. Знакомство с современным авангардным искусством Запада и работами мастеров французского классицизма, навсегда завладевшими душой и помыслами молодого художника, вызывает в нем бурную реакцию. «Смены впечатлений так велики и сильны и так ошеломляют, и нет никакой возможности в краткий срок дать результат, к которому я стремлюсь», - пишет Сорин в Совет Академии художеств из Парижа.

Его ранние работы исполнены в репинской живописной манере. Мечта художника – найти свой стиль. Любя, но никому не подражая, свести в гармоническое единство классическую традицию и новизну современности. Задача труднейшая, на ее решение понадобится 10 лет умного, упорного труда. «Путь, равный подвигу», - скажет о Сорине известный художественный критик начала ХХ века Сергей Маковский.

В 1917-м художник уезжает из голодающего Петрограда на юг страны, в Крым, затем в Тифлис. В 20-м он покидает Россию (не зная, что навсегда) 42-летним, уже сложившимся мастером – Савелием Абрамовичем Сориным.

Его первые выступления в начале 20-х годов на выставках в Париже и Лондоне имели блестящий успех. Одухотворенные, безупречные по мастерству портреты доселе никому не известного художника привлекли общее внимание. На фоне огрубленных образов авангардного искусства неожиданным был возврат к классической традиции, репрезента тивности, большой картинной форме. Удивляла и новизна авторской «смешанной техники», ос нованной на строгом карандашном рисунке с привлечением акварели, пастели или темперы, в зависимости от образа, увиденного художником в модели. Последовала хвалебная пресса. Обширная статья в лондонском журнале «Студио» принесла художнику королевский заказ. В художественных кругах говаривали, что «лорды и леди стояли в очереди у его мольберта». Выставку пригласили в Германию. Слава перешагнула океан – в США тем временем Сорина нетерпеливо ждали новые заказы.

Такой успех не вскружил художнику голову. Он упорно и неустанно совершенствовал свой стиль. Не порывал с Россией, помогал, чем мог, русским художникам. Так, в 1924 году Сорин оказал неоценимую услугу выставке русской живописи, отправленной в США из Москвы в надежде на финансовый успех для поддержания авторов, но встретившей в Нью-Йорке препятствия, грозившие провалом. Сорин организовал ее продвижение по городам страны. В трудные для России годы помогал художникам материалами для творчества.

Пришло время – о Сорине заговорили в Донбассе, музейная «Книга отзывов» (1978) тому свидетель, читаем один из многих: «Придет время, когда в Донецк будут приезжать не ради его шахт и заводов, а специально, чтобы увидеть в музее работы Сорина и Шухаева» (подпись – кандидат биологических наук Бэлла Родкина).

Неизменным успехом у зрителей пользуется воздушный, пронизанный светом сценический «Портрет Ирины Бароновой» (1939), французской танцовщицы русского происхождения. Открытием для многих становится элегантный облик композитора Артура Лурье (1943), более известного любителям поэзии как близкого друга Анны Ахматовой. Неоднократно воспроизводился в печати (журналы «Україна», «Огонек» и др.) соринский шедевр – сценический «Портрет киноактрисы Натальи Кованько» (1923). И лишь «Портрет молодого человека» (1922) до сих пор оставался загадкой.

 

II

Кто послужил художнику моделью для создания столь выразительного романтического образа? Энергичность и замкнутость натуры живут одновременно в крупных чертах лица с огромными очами, в порывистой худощавой фигуре. Щегольство и некая небрежность во внешнем облике, детали портрета – заточенные карандаши в нагрудном кармане, листы бумаги (или альбома) в руке, трактовка пальто внакидку, уподобленного мантии, – подсказывают причастность изображенного к миру искусства. Кто он – художник, артист, композитор? Лейтмотив портрета – движение. Оно в шагающей фигуре, смещенной от центра влево, еще немного – и «молодой человек» «исчезнет» за краем листа, как за кулисой сцены. Движение есть в контрапостном развороте фигуры, головы и направлении взгляда, в сползающем с плеча пальто, пола которого вырывается из руки каскадом складок. Отметим его и в неспокойном силуэте фигуры, в листах полураскрытого альбома.

Критик Сергей Маковский в статье «Портреты С.А. Сорина» (журнал «Жар-птица», 1922) отмечал, что далекие от «фотографической вульгарности», «лица, штудированные мастером до мельчайшей подробности, - одухотворенные, говорящие», а портретные «позы» нередко аффектированы. Кажется, что художественный критик имел в виду именно наш «Портрет молодого человека».

О безукоризненной точности соринского рисунка с восхищением высказывался известный режиссер, драматург и историк театра Н.Н. Евреинов: «…его рисунок слишком сурово обвиняют в «академизме». Нет! Он артистичен! Тонок! Чувство формы, меры. И беспредельная нежность! Лицо словно заласкано карандашом» .

Среди соринских портретов, находящихся в собрании Донецкого областного художественного музея, Андре Ланской – самая значительная фигура.